Где же наш национальный дух? "Силы самообороны" должны быть душой Японии!
Внизу поднялся невообразимый гвалт. Самым мягким из оскорблений, которыми
солдаты осыпали Мисима, было "дурак".
А Мисима неистовствовал на балконе, стараясь заставить солдат слушать.
- Неужели вы не понимаете? Я хочу, чтобы "силы самообороны" начали
действовать. Другого шанса изменить конституцию уже не представится. Вы
должны восстать. Чтобы защитить Японию! Да, защитить Японию! Японские
традиции! Нашу историю! Нашу культуру! Императора!..
Полиция уже давно была здесь, но не вмешивалась, выжидая.
- Вы же солдаты. Почему же вы защищаете конституцию, которая отрицает само
ваше существование? Почему же вы не проснетесь? Мисима замолк.
- Кто-нибудь из вас восстанет вместе со мной? - спросил он.
- Сумасшедший!
- Да знаете ли вы, что такое путь воина? Что такое путь меча? Что меч
значит для японца? Голос Мисима упал.
- Я вижу, что вы не воины. Вы не восстанете. Вы ничего не сделаете.
- Тэнно хэйка бандзай! - трижды прокричал он. - Да здравствует император!
Видя, что все попытки поднять восстание тщетны, Мисима покинул балкон и
вернулся в кабинет генерала.
- Нам остается одно, - сказал он своим товарищам по "Обществу щита".
Мисима в соответствии с традициями истинного самурая разделся и мечом
вскрыл себе живот - по форме конверта. Это было не харакири, а сэппуку.
Термин "харакири", который по-дилетантски употребляют европейцы, для
японцев имеет ироническую окраску -он употребляется в отношении самурая,
неудачно "распоровшего живот". Истинный социальный смысл этого действия
определяется как демонстрация беспредельной верности вассала господину и
связывается с термином "сэппуку" - иероглифы те же, что и в "харакири", но
"облагороженные" прочтением по-китайски. В данном случае сюзереном для
Мисима был император, во имя которого он решил умереть. (Однажды в жизни
будущему писателю довелось лично увидеть Сына Неба - в сентябре 1944 г.
юноша Кимитакэ Хираока с отличием окончил школу и был приглашен в
императорский дворец. Император Хирахито наградил юношу часами).
Но, распоров себе живот, Мисима еще не завершил обряд сэппуку. Теперь меч
взял Морита. Он должен был отсечь голову Мисима. Из-за волнения или
неопытности Морита смог сделать это только с третьей попытки, после чего
он тоже распорол себе живот. Голову Морита с первой же попытки отрубил
Фуру-Кога. И только после этого полиция ворвалась в кабинет.
Кроме самого Юкио Мисима, обряд сэппуку совершили семь его последователей.
МИХАИЛ (Александрович Романов) (1878-1918) - великий князь, брат
последнего русского императора Николая II.
После захвата власти большевиками советское правительство оформило Михаилу
Романову разрешение на "свободное проживание" как рядовому гражданину.
Однако в феврале 1918 года, в связи с обострившейся военно-политической
ситуацией, великому князю было предписано переехать на жительство в город
Пермь.
Вместе с Михаилом в Перми в гостинице "Королевская" поселились его
секретарь англичанин Брайан Джонсон, камердинер и шофер.
Хотя никакого постановления или даже негласного указания о репрессиях
против Михаила со стороны местных и центральных советских властей не было,
нашлась "инициативная" группа пятерых вооруженных рабочих, которые в ночь
с 12 на 13 июня 1918 г. силой похитили из гостиницы великого князя и его
камердинера и вывезли их за город. 47 лет спустя один из членов этой
группы Андрей Марков вспоминал:
"...Я, вооруженный наганом и бомбой, вошел в номер, перед этим оборвал
провод телефона, что был в коридоре. Михаил Романов продолжал
упорствовать, ссылаясь на болезнь, требовал доктора и Малкова (председателя местной ЧК. - А.Л.). Тогда я потребовал взять его в чем он
есть. На него накинули что попало и взяли. После этого он стал собираться,
спросил нужно ли брать с собой какие-либо вещи. Я сказал, что вещи возьмут
другие. Тогда он попросил взять с собою хотя бы личного секретаря Брайана
Джонсона*. Так как это было в наших планах, мы ему разрешили. Михаил
Романов накинул плащ.
Н.В.Жужгов взял его за шиворот и потребовал, чтобы он выходил
на улицу, что он исполнил. Джонсон добровольно шел следом.
Михаила Романова посадили в фаэтон. Н.В.Жужгов сел за кучера,
а В.А.Иванченко - рядом с Михаилом Романовым...
Доехали до керосиновых складов, что в 5 верстах от Мотовилихи.
Отъехали еще версту от складов и повернули направо в лес... По
дороге никого не встретили, была ночь. Отъехав сажень 100-120 -Жужгов
кричит: "Вылезай!" Я быстро выскочил и потребовал, чтобы мой седок Джонсон
тоже вышел. И только он стал выходить из фаэтона - я выстрелил ему в
висок, он, качаясь, упал. И.Ф.Колпа-щиков тоже выстрелил в Джонсона, но у
него застрял патрон в браунинге. Н.В.Жужгов в это время проделал тоже
самое, но только ранил Михаила Романова. Романов с растопыренными
руками побежал по направлению ко мне, прося проститься с секретарем. В это
время у Н.В.Жужгова застрял барабан нагана (у него пули были самодельные).
Мне пришлось на довольно близком расстоянии (около сажени) сделать
второй выстрел в голову Михаила Романова, отчего он свалился тотчас же.
Первая лошадь, испугавшись выстрелов, понеслась дальше в лес, но коляска
за что-то зацепилась и перевернулась. В.А.Иванченко побежал догонять, а
когда вернулся, все уже было кончено.
Начало светать. Это было 12 июня, но почему-то очень холод-
но...
* Несчастный Михаил не знал, что его повезут не на другое место
жительства, а на расстрел.
МОДИЛЬЯНИ Амедсо (1884-1920) - итальянский скульптор и живописец. Болезни
преследовали Модильяни с детства. Когда ему была 2 года, он перенес
плеврит, в 14 лет - тиф с осложнением на легкие, в 17 - обострение
легочной болезни. В конце концов, он
умер от туберкулеза.
С 1906 г. Модильяни постоянно жил в Париже. В январе 1920 года болезнь его
резко прогрессировала, и 14 числа он окончательно слег в постель. 22
января Модильяни, потерявшего сознание, пере-
282
везли в больницу для бедных. Через двое суток, так и не приходя в себя,
около 9 часов вечера художник скончался.
Его смерть повлекла за собой две других - утром 26 января покончила с
собой, выбросившись из окна шестого этажа, Жанн Эбютерн, 22-летняя
возлюбленная Амедео Модильяни, беременная на девятом месяце.
МОЛЬЕР Жан-Батист (1622-1671) - французский драматург. Мольер предпочитал
сам играть первые роли в своей театральной труппе. И в свой последний день
17 февраля 1671 г. он играл роль в собственной пьесе "Мнимый больной".
Однако сам он был болен отнюдь не мнимо. Еще в декабре прошлого года у
него начался кашель, порой он испытывал головокружение и сильную слабость.
А в театре он играл роль здорового человека, страдающего от боязни умереть.
В тот вечер в доме Мольера попросили пристанища монашки -всего лишь на
ночь. Пока Мольер готовился к отъезду в театр, они пели свои псалмы, мешая
ему сосредоточиться. Незадолго до отъезда заглянул Барон - воспитанник
Мольера, актер. Он высказал сомнение: стоит ли в таком состоянии идти на сцену. Но, как пишет биограф, Мольер "не мог лишить рабочих их дневного
заработка, публику - ожидаемого ею удовольствия, а главное, он не мог не
подчиниться зову сцены, которой он не изменял никогда...
И вот снова поднялся занавес в театре Пале-Рояль, и снова звучные голоса,
музыка, танцы, как по волшебству, преобразили хмурые стены старинного
зала, где все еще, казалось, витала тень старого Ришелье, и неудержимое
веселье, словно солнечный свет, разлилось по лицам людей.
Доктора в черных колпаках и аптекари с клистирами в руках танцевали вокруг
Аргана, посвящая его во врачи, и, превозмогая боль, Мольер весело кричал
им в ответ слова нелепой клятвы, составленной из забавной тарабарщины
латинских и французских слов.
Два раза поклялся Арган в верности медицинскому "факультету". Настало
время третьей клятвы, и вдруг вместо ответа Мольер застонал и повалился в
кресло, но тотчас же, превозмогая страшную боль, он рассмеялся и крикнул:
"Юро!"
Он не слышал дружных рукоплесканий, которыми зрители провожали со сцены
аптекарей и докторов, лихой пляской заканчивавших это веселое
представление. Закутанный и притихший, засунув руки в нарядную муфту
Барона, он сидел в портшезе, который носильщики быстро несли по
направлению к его дому.
Мольера уложили в постель. Послали за врачом и за священником. Ни один
врач, ни один священник не пришли к умирающему. По его просьбе ему
принесли подушку с хмелем.
- Люблю все, что не надо принимать внутрь, но боюсь лекарств. Зачем мне
портить остаток жизни? - Он закашлял кровью. - Не бойтесь, бывало хуже.
Только сходите за женой. Пусть придет. Темно что-то. Хотелось бы еще сыру
пармезану.
Монашки суетились и, как могли, помогали больному. Пока несли свечи и
искали сыр, он умер.
Хлынувшая горлом кровь залила постель и тело умирающего.
Когда Арманда с дочерью вошли в спальню, они уже не застали его в живых.
Монашки печально пели псалмы. Лежа на своей красной от крови постели,
Мольер, казалось, как никогда, был спокоен и умиротворен.
Остается добавить, что церковь не разрешила хоронить Мольера по
христианскому обряду, и потребовалось вмешательство самого короля Людовика
XIV, чтобы тело драматурга и актера упокоилось на кладбище Святого Иосифа,
где хоронили самоубийц и некрещеных детей.
МОНРО Мэрилин (псевдоним, настоящее имя Норма Джин Бейкер Мортинсон)
(1926-1962) - американская актриса. В конце 1950-х гг. она была самой
популярной актрисой в США. В это же время начался роман Монро с Джоном
Кеннеди. Когда Кеннеди завоевал Белый дом, и связь их стала постоянной,
директор ФБР Эдгар Гувер и брат президента министр юстиции Роберт Кеннеди
предупредили его о том, что вилла Питера Лофорда в Сайта Моника, где он
встречался с актрисой, прослушивается мафией, и, вероятно, любовные
свидания записываются на пленку. Президент резко порвал с Мэрилин. Она
была потрясена, писала отчаянные письма, угрожала разоблачительной
конференцией.
"Чтобы ее успокоить, Джон в конце концов отправил к ней... своего брата, -
рассказывает Питер Лофорд, на чьей вилле она тогда жила. - Роберт пытался
объяснить ей ситуацию, повторял, что хозяину Белого дома нельзя вести себя
как вздумается, что ей пора прекратить причинять ему неприятности... Она
оставалась безутешной. Бобу стало ее очень жалко, он вернулся на другой
день... Это явно не входило в его планы, но так или иначе ту ночь они
провели на вилле вместе..."
Если раньше Мэрилин названивала в Белый дом, то теперь часто набирала
номер министерства юстиции. С ней вела долгие беседы личный секретарь Роберта Кеннеди, которой она вскоре сообщила, что министр "собирается на
ней жениться". Складывалось впечатление, что она не делала различия между
двумя братьями.
Склонность к такого рода фантазиям, по мнению Лофорда, появилась в
значительной мере из-за злоупотребления сильнодействующими лекарствами и
спиртным. Эти же пристрастия стали причиной того, что киностудия "XX век -
Фоке" сочла необходимым отстранить ее от съемок нового, ставшего для
актрисы последним, фильма. На съемочной площадке она почти всегда
находилась в таком состоянии, что не могла внятно произносить свой текст.
"Я уговаривал ее прекратить глотать эту гадость, если она не хочет
загубить свою карьеру", - вспоминает Лофорд. Но, похоже, это было уже не в
ее силах. Вот и брат Джона тоже начал от нее удаляться... "Все они
одинаковые, - твердила Монро. - Сначала пользуются тобой, а потом
выкидывают, как старие носки.
Трагическая развязка, приближалась. Со дня съемок в последней роли (фильм
"Неприкаянные") прошло целых два года. В начале августа 1962 г. Роберт
Кеннеди вместе с семьей гостил в Сан-Франциско у родственников. Мэрилин
розыскала его по телефону и потребовала, чтобы он немедленно вылетел к ней
в Лос-Анджелес. Лофорд говорит, что при встрече между ними произошла
бурная ссора, Мэрилин билась в истерике, опять угрожала
пресс-конференцией, на которой она расскажет о своих отношениях с братьями
Кеннеди. Роберт Кеннеди, как мог, пытался погасить эту вспышку истерии,
осторожно предложил Мэрилин вызвать ее лечащего психиатра. Встреча эта
произошла 4 августа, а на другой день Мэрилин нашли мертвой в гостиничном
номере. По официальной версии причиной смерти стала слишком большая доза
лекарств.
До сих пор неясно, что это было: самоубийство, убийство или несчастный
случай?
Бывший агент ФБР Уильям Ф.Ремер в своей книге "Человек против толпы"
утверждает, что за неделю до смерти Мэрилин Монро принимала у себя
одновременно эстрадного певца Фрэнка Синатру и крупного мафиози Сэма
Джанкану. В качестве доказательства Ремер приводит магнитофонные записи,
которые делал при перехвате разговоров членов мафии. Некоторые записи, на
которые ссылается Ремер, позволяют предполагать что Фрэнк Синатра служил
своего рода курьером для передачи тайных посланий Джанканы братьям
Кеннеди, а дом Монро был чуть ли не местом такого обмена информацией.
Оба брата Кеннеди ненадолго пережили актрису. В 1975 г. был убит и
Джанкана - его застрелили накануне его выступления перед комиссией
конгресса, занимавшейся расследованием тайных операций ЦРУ, в том числе
заговора с целью убийства Фиделя Кастро. Есть намеки на то, что мафия
помогала в этом деле ЦРУ, и Мэрилин Монро была в какой-то степени
осведомлена о заговоре.
Существует версия, что она не покончила жизнь самоубийством, а была убита,
поскольку "слишком много знала". Это, в частности, утверждает Джордж
Карпози в книге "Кто убил Мэрилин Монро?" (Книга издана в 1982 году).
Вот лишь один факт, о котором говорит Карпози. Врач Томас Ногучи,
проводивший вскрытие, заявил, что он нашел следы снотворного в организме
покойной, но их не было в крови. Откуда такое несоответствие? Это можно
объяснить, если предположить, что была сделана инъекция смертельной дозы
снотворного, которая прежде всего попала в мозг.
После выхода в свет книги Карпози прокурор Лос-Анджелеса распорядился
провести дополнительное расследование обстоятельств смерти Мэрилин Монро,
но оно не изменило официальную точку зрения.
Возможно, смерти Мэрилин Монро, братьев Кеннеди и Джанка-ны в самом деле
связывает общая тайна, но вряд ли мы узнаем это наверняка. Да и нужно ли
нам это?
МОР Томас (1478-1535) - английский писатель, гуманист, государственный
деятель. Томас Мор был канцлером Англии в 1529-1532 гг. Король Генрих VIII
потребовал, чтобы Мор принес ему присягу как главе англиканской церкви, но
Мор, будучи католиком и признавая в церкви только власть папы, отказался
это сделать. Тогда его заключили в Тауэр, обвинили в государственной
измене и приговорили к смертной казни. Текст приговора был таков:
"Вернуть его при содействии констебля Уильяма Кингстона в Тауэр, оттуда
влачить по земле через все лондонское Сити в Тайберн, там повесить его
так, чтобы он замучился до полусмерти, снять с петли, пока он еще не умер,
отрезать половые органы, вспороть живот, вырвать и сжечь внутренности.
Затем четвертовать его и прибить по одной четверти тела над четырьмя
воротами Сити, а голову выставить на лондонском мосту.
"После приговора констебль Тауэра Уильям Кингстон сопровождал Мора из
Вестминстера к причалу "Старый лебедь" близ Тауэра. Кингстон был искренним
другом Мора. С тяжелым сердцем и не сдерживая слез, он простился с Мором.
Впоследствии Кингстон признавался Уильяму Роперу: "Честное слово, мне было
стыдно за себя; уходя от Вашего отца, я почувствовал такую слабость духа,
что он, которого я должен был утешать, был столь мужествен и тверд, что
сам утешал меня"...
Казнь состоялась через четыре дня после суда. И каждый день Маргарита
Ропер посылала в Тауэр к отцу свою служанку Дороти Колли, чтобы передать с
ней письмо и получить от отца ответную записку.
Вместе с последним письмом к дочери и всем близким Мор передал Дороти
Колли свою власяницу, которую он носил до последних дней и свой бич для
самобичевания. Последнее письмо Мора к дочери явно написано в спешке. В
нем Мор прощался с семьей, посылал свое благословение близким, с любовью
вспоминал последнее свидание с дочерью после суда по дороге из
Вестминстера в Тауэр, утешал как только мог и сообщал о своей готовности и
желании "идти к Богу" не позднее, чем завтра, т.е. 6 июля, в канун
праздника Фомы Кентерберийского и на восьмой день после праздника святого
апостола Петра.
Рано утром 6 июля 1535 г. в Тауэр прибыл друг Мора Томас Поп, служивший в
канцелярском суде. Поп сообщил Мору о том, что он должен быть казнен в 9
утра и король заменил ему мученическую казнь в Тайберне отсечением головы.
Мор спокойно выслушал сообщение своего друга и поблагодарил короля за его
"милость"*.
Даже враги Мора отмечали силу духа и мужество, с которыми он готовился к
смерти, словно вовсе ее не боялся. Он находил в себе силы, чтобы шутить в
чисто английском духе и перед свиданием с плахой. "Так, по прибытии в
Тауэр, - пишет помощник шерифа в лондонском Сити Эдуард Холл, - один из
служащих потребовал верхнюю одежду прибывшего в качестве вознаграждения.
Мор ответил, что тот получит ее, и снял свой колпак**, говоря, что это
самая верхняя одежда, которую он имеет.
Мимо людской толпы, как всегда сопровождавшей подобные процессии. Мор
спокойно шел на казнь. Долгие месяцы тюрьмы и мучительные допросы
совершенно подорвали его здоровье. Он сильно исхудал, и от слабости ему
трудно было идти. Но, когда изредка он останавливался, чтобы передохнуть,
и бросал взгляд на толпу, в его серых глазах, как и прежде, светилась
необычайная ясность и сила духа, в них была мысль и даже юмор. И на
эшафоте, в последние предсмертные минуты он не утратил способности шутить.
Подойдя к наспех сколоченному эшафоту, он попросил одного из тюремщиков:
"Пожалуйста, помоги мне взойти, а сойти вниз я уж постараюсь как-нибудь и
сам". Ему запретили перед смертью обращаться к народу: по-видимому, король
опасался, что все поймут чудовищную несправедливость этой казни -
настоящего убийства. Свои последние слова Мор сказал палачу: "Шея у меня
коротка, целься хорошенько, чтобы не осрамиться". И уже в самую последнюю
минуту, став на колени и положив голову на плаху, добавил: "Погоди немного, дай мне -убрать бороду, ведь она никогда не совершала никакой
измены. Спустя мгновение голова Томаса Мора покатилась по помосту.
* По другой версии он с горьким юмором воскликнул: "Избави, Боже, моих
друзей от подобного королевского милосердия!"
** Казенный колпак, надеваемый на осужденного.
МОРО АЛЬДО (1916-1978) - премьер-министр Италии, председатель
национального совета Христианско-Демократической партии. 16 марта 1978 г.
на "Фиат-128", в котором ехал Моро, было совершено нападение террористов
из "Красных бригад". Шофер и охранники премьера были убиты автоматными и
пистолетными выстрелами, а сам он похищен. 55 дней Альдо Моро находился в
положении заложника.
"5 мая жена Моро получила от мужа прощальное письмо, а в "коммюнике ? 9"
террористы сообщили о приведении приговора в исполнение. Теперь известно,
как это произошло. Лидер был убит Не 5, а 9 мая.
В этот день рано утром в тесный чулан на виа Монтальчино, где тюремщики
прятали Моро, вошли двое: "бригадисты" Просперо Галлинари и Анна Лаура
Брагетти. Женщина держала в руках отглаженный костюм, который был на
лидере ХДП в момент похищения. Моро оторвался от прощального письма жене и
детям, которое ему разрешили написать. Неожиданно Галлинари торжественно
объявил, что "по гуманным соображениям" Моро решили сохранить жизнь.
Пленнику предлагают переодеться и даже выдают несколько монет, чтобы он
смог, когда его выпустят, позвонить родственникам по телефону. Видимо, это
было сказано для того, чтобы Моро и в самом деле поверил в скорое
освобождение.
Затем все трое спускаются в подземный гараж. Там их ждал Марио Моретти -
один из организаторов похищения. Лидеру ХДП предлагают залезть в открытый
багажник красного "рено". В городе полно полиции, и это необходимая
предосторожность, объясняют тюремщики. Моро согласно кивает и послушно
лезет в багажник. Его накрывают пледом, а мгновение спустя в грудь
пленника впиваются острые жала пуль. Под сводами гаража гулко грохочут
выстрелы. Террорист Антонио Саваста - еще один член банды похитителей -
садится за руль, и через несколько минут машина с трупом Моро брошена на
узкой виз Гаэтани, на равном расстоянии от двух зданий - ЦК итальянской
компартии и руководства ХДП
МОЦАРТ Вольфганг Амадей (1756-1791) - австрийский композитор.
Обстоятельства его смерти были таковы, что немедленно породили версию об
отравлении. Моцарт умер 5 декабря, а уже 31 декабря "Берлинский
музыкальный еженедельник" писал: "Поскольку после смерти тело его
вздулось, полагают даже, что он был отравлен". Жена Моцарта Констанца
рассказала своему второму мужу Ниссену, что Моцарт дважды говорил ей, что
скоро умрет, потому что ему дали яд. Современный исследователь англичанин
Фрэнсис Карр, написавший о "деле Моцарта" целую книгу, полагает, что это
был яд Aqua Togana - смесь из бледно-серого мышьяка, окиси свинца и
серебристой сурьмы. В XVIII веке этот яд считался необнаружимым; его
действие проявлялось лишь спустя несколько месяцев после попадания в
организм.
В том, что Моцарт был отравлен, сходятся все исследователи. Относительно
же отравителя существуют три кандидатуры: первая и "классическая" -
композитор Антонио Сальери, который якобы из зависти подсыпал Моцарту яд;
вторая кандидатура - ближайший ученик Моцарта Зюсмайр, который был
любовником Констанцы; и третья - юрист Франц Хофдемель. На сегодняшний
день наибольший обвинительный материал собран против Хофдемеля. Во-первых,
его жена-пианистка, 23-летняя красавица Магдалена была "любимой ученицей"
Моцарта и, почти со 100%-ной вероятностью, любовницей композитора (есть
целый ряд доказательств этого). Во-вторых, когда жена Хофдемеля возвращалась домой с панихиды по Моцарту, ее муж набросился на нее с
бритвой в руке, нанес ряд ран на шее, лице, груди, руках, и только крики
Магдалены и ее годовалого ребенка спасли ей жизнь. На эти крики прибежали
соседи Хофдемелей. Тем временем Франц Хофдемель заперся у себя в спальне и
перерезал себе бритвой горло. В-третьих, после самоубийства мужа Магдалена
получила разрешение похоронить его, как нормального усопшего в отдельной
могиле, тогда как самоубийц всегда хоронили в безвестной могиле, и не в
гробу, а зашитой коровьей шкуре. Такое разрешение означает, что власти (и,
самое главное, австрийский император) были убеждены, что в гибели
Хофдемеля виноваты Магдалена и Моцарт, их любовная связь.
Существует еще много других фактов, подтверждающих версию об отравлении
Моцарта. Тело его спешно зарыли в общей могиле, а жителям Вены сообщили о
смерти композитора только после похорон. Это более, чем странно, если
учесть, что Моцарт в то время был самым известным композитором в Австрии,
а, может быть, и во всей Европе.
В конце 1980-х гг. в мировой прессе промелькнуло сообщение о том, что
якобы найден череп Моцарта и что он может быть подвергнут экспертизе с
целью обнаружения в нем следов отравляющих веществ. Однако новых сообщений
не последовало.
МУРАВЬЕВ-АПОСТОЛ Сергей Иванович (1795-1826) - декабрист, подполковник
Черниговского пехотного полка. О его смерти см. статью "БЕСТУЖЕВ-РЮМИН".
МУСОРГСКИЙ Модест Петрович (1839-1881) - русский композитор, член "Могучей
кучки". В середине февраля 1881 г. Мусоргский серьезно заболел. Его как
бывшего военного в начале марта поместили в Николаевский военный
госпиталь, где находились больные белой горячкой. Художник Е.Репин получил
возможность навестить его и написать портрет умирающего композитора.
Скончался Мусоргский 16 марта. Один из его друзей, музыкальный критик
Михаил Иванов писал в некрологе:
"...Смерть Мусоргского явилась неожиданною для всех, как и смерть
Н.Рубинштейна*. Его организм был так крепок, что о серьезной опасности
вряд ли можно было думать. Врагом Мусоргского была несчастная склонность
(к употреблению спиртных напитков. - АЛ.), погубившая стольких даровитых
русских людей. Эта пагубная страсть крепко держала его: она и довела его
до могилы вместе с артистическими занятиями, всегда обусловливающими более
или менее неправильную жизнь и, сверх того, усиленно действующими и на
нервную систему. Мусоргский заболел, приблизительно, около месяца назад...
Болезнь его была весьма сложная. У Wsro оказалось расстройство печени,
ожирение сердца, воспаление „пинного мозга. Уход требовался большой, а для
него домашняя обстановка Мусоргского не представляла никакой возможности.
Трудно представить, в какой удручающей обстановке находился композитор при
начале своей болезни. Он всегда жил богемой, но в последние два или три
года отшатнулся чуть не ото всех и вел совсем скитальческую жизнь. Перед
болезнью он занимал комнатку в chambres garnies**, где-то на Офицерской.
Оставить его, больного и одного, в меблированных комнатах было немыслимо.
Друзья решились поместить его в такое место, где бы за ним присматривали
тщательно. Его передали на попечение доктора Л.Бертенсона. Чтобы
изолировать больного и поставить его в наиболее удобные условия для
лечения, его отвезли в Николаевский военный госпиталь. Доктор Бертенсон
заботился о нем самым тщательным образом. Мусоргский лежал в отдельной
комнате, г.Бертенсон приходил к нему для осмотра ежедневно два раза.
Друзья композитора, разумеется, тоже не оставляли его одного. Его
постоянно навещали. Лечение пошло успешно. Он стал быстро поправляться и
так решительно, что положительно не узнавали его; все надеялись, что он
встанет совершенно на ноги и что прежняя жизнь сделается для него
немыслимой. Для него были уже собраны деньги, чтобы обеспечить его поездку в Крым или за границу, где он должен был отдохнуть, оправиться как
следует... И все-таки организм его от природы был столь крепок, что,
поставленный в рациональные условия, при заботливом лечении он стал быстро
поправляться. Надеждам его друзей, однако, не суждено было оправдаться...
Сделалось ясно, что рассчитывать на выздоровление более уже было
невозможно. Руки и ноги его были парализованы. При других условиях и это
бы еще не представляло большой важности, но при совокупности его недугов
эти симптомы предвещали конец. Два последние дня жизни Мусоргского
собственно были для него продолжительной агонией. Паралич все более и
более захватывал его дыхательные органы: он дышал с трудом, все жалуясь на
недостаток воздуха. Умственные силы, однако, не оставляли его до последней
минуты. В субботу положение его было безнадежно. Но сам он не хотел верить
в близость своей кончины. Когда зашла речь, каким образом оформить
передачу г. Т.Филиппову (одному из людей, близких к Мусоргскому) права
собственности на сочинения Мусоргского, то друзья его, ввиду его
мнительности, даже затруднялись устроить дело так, чтобы оно не повлияло
на больного. Равно боялись они, чтобы как-нибудь не попались ему на глаза
номера тех газет, предупредительно заявлявших о безнадежности его
положения, об его агонии. Мусоргский даже и в эти последние два дня
заставлял себя читать газеты или приказывал держать их перед собою, чтобы
быть в состоянии читать их самому. В воскресенье ему сделалось лучше.
Облегчение было временное и обусловлено разными подкрепляющими,
прописанными ему средствами, но он обрадовался, и надежда снова проснулась
в его сердце. Он уже мечтал поехать в Крым, в Константинополь. Весело
рассказывал он разные анекдоты, припоминая события своей жизни. Он
требовал непременно, чтобы его посадили в кресло. "Надо же быть вежливым,
- говорил он, - меня навещают дамы; что же подумают обо мне?" Это
оживление ободрило отчасти и друзей, но оно было последней вспышкой
умирающего организма: ночь на
понедельник он провел по обыкновению - ни худо, ни хорошо; в пять часов
утра жизнь его отлетела. При нем не было никого, кроме двух фельдшеров.
Они рассказывают, что раза два он сильно вскрикнул, а через четверть часа
было все кончено...
Условия, при которых умер Мусоргский, - полное одиночество, больничная
обстановка, в которой должен был угаснуть этот крупный талант, производили
щемящее впечатление. Большая комната с выштукатуренными стенами смотрела
неприветливо, несмотря на свою опрятность. Кроме самого необходимого -
ровно ничего. Видно, что здесь, в самом деле, умирал человек богемы.
Половина комнаты .отгорожена серыми ширмами, за которыми помещается
несколько кроватей; прямо перед входными дверями стоял шкаф и конторка,
два стула, два столика с газетами и пятью или шестью книгами, из которых
одна была трактатом Берлиоза "Об инструментовке": как солдат, он умирал с
оружием в руках. Направо от дверей - небольшая кровать и на ней лежало
тело Мусоргского, покрытое серым больничным одеялом. Как он сильно
изменился! Лицо и руки его, белые, .как воск, производили странное
впечатление, - словно лежал совсем незнакомый человек.
Выражение лица, впрочем, спокойное; даже можно было бы думать, что он
спит, если бы не эта мертвая бледность. Шевелилось невольно горькое
чувство, невольно думалось о странной судьбе наших русских людей. Быть
таким талантом, каким был Мусоргский... иметь все данные стоять высоко и
жить - и вместо того -умереть в больнице, среди чужого люда, не имея
дружеской или родной руки, которая бы закрыла глаза.
* Н.Рубинштейн умер за пять дней до Мусоргского.
** Меблированных комнатах (франц.)
|
Главная 
